Дети смерча - Страница 94

Но сам старик все чаще и чаще задумывался о дальнейшей судьбе так пришедшейся ему по душе девочки – ведь он был уже стар и понимал, что ему совсем немного осталось. Единственным выходом, который виделся мастеру Ирапу, было обучить Сану своему ремеслу и передать по наследству свое место, ведь заработанные деньги он раньше тратил на книги и почти ничего не накопил. Но не знал как подступиться к этому, слишком уж жутким делом зарабатывал свой кусок хлеба старый книжник, девочка к такому не готова. Мастер Ирап Ап-Тациг был одним из городских палачей, а расшифровка древних рукописей осталась всего лишь его увлечением, не приносящим денег. Его хорошо знали в академических кругах как ученого-литературоведа и медика, по его хирургическим монографиям обучались врачи в университетах всего мира. Но никто из ученых и не подозревал об истинной профессии коллеги. Но после очередной болезни старик понял, что медлить больше нельзя и рассказал Сане обо всем. Девушка долго плакала, а когда успокоилась, то не подымая глаз спросила:

– Вы думаете, мне нужно этому научиться?

– Да, девочка моя… – грустно ответил старик. – Ведь я вскоре умру, и ты снова окажешься на улице. Я этого не хочу, не хочу чтобы ты опять голодала и холодала. Да, это гнусное дело, но кто-то должен его делать. Если уметь делать все как следует, то можно хотя бы сократить мучения несчастных. Их ведь все равно казнят, таковы законы нашего мира. И мы ничего не можем с этим поделать…

С этого дня в жизни Саны начался кошмар. Когда мастер Ирап впервые привел ее в пыточные застенки, и она увидела брызжущую кровь, услышала дикие крики жертвы, то просто потеряла сознание. А очнувшись, всю ночь проплакала. Но старик был очень терпелив, он медленно, капля по капле, выдавливал из нее жалость и отвращение. Он покупал трупы и заставлял девушку препарировать их, обучая анатомии. Поначалу она с трудом сдерживала тошноту, но прошло каких-то несколько месяцев, и Сана спокойно ела что-нибудь и болтала со стариком, второй рукой роясь во внутренностях мертвеца. И к крови она привыкла, и к диким крикам жертв. Только на казни мастер Ирап пока избегал брать свою воспитанницу, но постепенно приучал ее к мысли, что все смертны и она не будет убийцей, если казнит приговоренного преступника, что она при этом будет всего лишь рукой закона. Еще через несколько месяцев Сана уже без слез смогла смотреть, как тело молодой женщины медленно сползало вниз по колу. На ее вопли девушка не обращала никакого внимания – это давно было для нее всего лишь сопровождающим работу шумом. Она очерствела, глаза стали холодными и безразличными, совсем как у ее учителя.

Вскоре мастер Ирап умер, утвердив перед тем Сану в Совете Магов Ат-Фофара, как практикующего городского палача. Девушка горько рыдала на его похоронах, а затем замкнулась в себе. Она стала полностью безразличной к людям и их чувствам, не испытывала ни малейших угрызений совести, зверски замучивая жертв, даже получала от этого удовольствие. Мужчин, после всех изнасилований, она ненавидела и обычно пытала их очень долго, к себе не подпускала никого, да никто и не решился бы посмотреть на палача, как на женщину. В свободное время она продолжала дело отца и мастера Ирапа – расшифровывала рукописи древних мудрецов, хранившиеся в императорской библиотеке столицы. Та бы она, наверное, и жила бы до сих пор, если бы однажды не случилось непредвиденного.

Тем утром Сану разбудил настойчивый стук в дверь. За палачом прислали из магистрата младшего серга стражи – поймали десятка два бродяг и бродяжек, всем им предстояло лишение пола (на бродяг силу магов не тратили, с ними работали палачи – не выживут, туда и дорога) и отправка после этого в бесплатные императорские дома удовольствий, где несчастные жили максимум два-три года, нещадно эксплуатируемые всеми желающими. Палач злобно обругала ни в чем не повинного серга, вставать в такую рань ей не хотелось, но делать было нечего. Придя на площадь Казней, Сана распорядилась начинать, желая побыстрее покончить с работой на сегодня и вернуться к своим рукописям. Первой жертвой оказался какой-то парень. Девушка деловито склонилась над ним с ножом в руках, как вдруг услыхала изумленный возглас:

– Сана?! Ты?!

Она с не меньшим изумлением подняла взгляд на его лицо и едва не выронила нож – к козлам был привязан ее брат Афран. Она должна была искалечить родного брата! Осознание этого вывело Сану из многомесячного ступора, и девушка едва ли не впервые за последние годы взглянула на мир открытыми глазами. Ужас поднялся со дна души, сметая на своем пути искуственно возведенные барьеры. Понимание омерзительности того, чем она занималась, настигло Сану, как удар бича. Она глухо вскрикнула, выронив нож.

– Что с вами, госпожа палач? – с удивлением спросил дежурный серг стражи, привыкший к ее постоянному хладнокровию.

– Это мой брат… – растерянно сказала девушка. – Родной… Я думала, он давно погиб, а он вот…

Сана начала выяснять, а нельзя ли как-то спасти Афрана, но ей сообщили, что пойманных бродяг успели заставить совершить запретное. Лишения пола было не избежать, закон один для всех. Девушка пришла в ужас, Афран сам стал уговаривать сестру сделать необходимое и успокаивать ее, говоря, что ничего страшного. И Сане пришлось это сделать… Афран пытался не кричать, но не смог выдержать боли. От его крика девушка едва не сошла с ума и вдруг поняла, что всем ее жертвам было так же больно и так же страшно. Так кто тогда она сама? Кем был ее учитель?